Научная фантастика помогает людям безболезненно принимать будущее и поощряет гибкость ума — в этом одна из главных её заслуг. Политики должны читать фантастику, а не вестерны или детективы.
Артур Кларк
Продолжаю свой список самой важной научной фантастики. В первую часть вошли книги до 1960 года, в эту — опубликованные с шестидесятого по двухтысячный. Я даже хотел сознательно ограничить себя девяностым годом, но одна книга тогда выпадала.
Впрочем, думаю, десять лет — это достаточная перспектива.
Я старался включить в этот список книги самых разных фантастических жанров. Здесь есть космическая опера и фантастика ближнего прицела, киберпанк и антиутопия, роман о контакте и альтернативная история. Последний жанр представлен как раз книгой Дика.
Очень многие писатели реализовывали идею исторической развилки «в лоб»: если бы что-то пошло иначе, то мир стал бы таким-то и таким-то. Любопытно, весело, и можно намоделировать целый роман.
Ненормальный Дик мало того что развилку взял по ну очень болезненной теме (во Второй мировой победили страны Оси), так ещё и накрутил поверх этого невероятное количество восточной философии. Альтернативная история в итоге получилась только формально, а фактически «Человек в высоком замке» — философский роман.
Общественное мнение, полагаю, поместило бы на это место «Солярис» — как-никак, самая популярная книга Лема. Я колебался: включить в список «Непобедимого» или «Эдем», и выбрал всё-таки первый вариант.
Экипаж «Непобедимого», расследуя обстоятельства пропажи другого корабля, высаживается на необитаемой, на первой взгляд, планете. Но на самом деле на планете уже долгое время идет небиологическая эволюция роботов, оставленных без присмотра. Роботы достигли таких высот приспособленности, что могут одолеть людей с их разумом и техникой.
Вероятно, это не первая книга, посвящённая механической эволюции (есть, например, рассказ Анатолия Днепрова «Крабы идут по острову»), но явно одна из самых известных.
У Стругацких много сильных книг, но именно этот сборник рассказов дал имя «миру Полудня». Тогда Стругацкие ещё верили в светлое будущее человечества, хотя уже не делали упор на его коммунистической природе. Однако именно «Полдень» — лучшая утопия и лучшая ода миру, где у каждого человека в жизни есть дружба, любовь и работа.
«Полдень» критиковали, с ним полемизировали. Сами Стругацкие со временем потеряли веру в него. Но для очень многих людей солнечный Полдень остался реальным миром за дверью в стене, мимо которой мы случайно прошли.
«Открытие себя» — книга о клонировании человека и связанных с этим этических проблемах.
Нет. Лучше так: это книга о безграничных возможностях науки и человечества. Она проникнута духом позитивизма и уверенностью: человек может всё, а чего он не может — сможет со временем.
Она в этом списке вместо «Понедельника» Стругацких, с которым у неё вообще много общего. Ведь «Открытие себя», помимо всего прочего, самую капельку — но о советской науке.
Азимов сам сказал, что его, скорее всего, запомнят за цикл рассказов о позитронных роботов и трилогию об Академии. И то, и другое впечатляет и запоминается, и я всячески рекомендую Азимова к прочтению.
Но для этой подборки я решил остановиться на совсем другом, и весьма необычном, романе, который, кстати, сам Азимов выделял в своём творчестве.
Основа для сюжета этой книги — позитронный насос, чудесное изобретение, дарующее бесконечный источник энергии. Насос взаимодействует с параллельной вселенной с другими законами физики и даёт энергию и здесь, и там. Однако через некоторое время выясняется, что у него есть побочный эффект, опасный и для нас, и для обитателей паравселенной.
«Сами боги» — это название и всего романа, и его второй части. Названия всех трёх частей составляют изречение: «Против глупости сами боги бороться бессильны». Мы явно бессильны бороться против глупости: сиюминутная выгода от позитронного насоса оказывается для людей важнее, чем отдалённая угроза гибели. А как же «сами боги», то есть обитатели паравселенной?
А «боги» оказываются совсем непохожими на нас — и одновременно такими же, как мы. И имеенно из-за второй части, в которой Азимов описывает жизнь в паравселенной, эта книга и запоминается. Азимов описывает невозможную повседневность (в меру человеческих сил) с точки зрения обитателя этой повседневности, и его Чужие не похожи ни на медуз из космоса, ни на гребнеголовых персонажей «Звёздного пути».
Кларк однажды заметил, что космический лифт будет создан через полвека после того, как над его идеей перестанут смеяться. Для этого лифт должен войти в сознание людей как что-то совершенно обычное, но просто ещё не реализованное человечеством: например, как экспедиция на Марс.
«Фонтаны рая» — это, разумеется, в первую очередь книга о космическом лифте. Кларк, конечно же, добился успеха: я, к примеру, хоть и понимаю умом, что до лифта нашим технологиям очень далеко, но всё равно он для меня так же реален, как колонизация спутников газовых гигантов или отправка корабля поколений к ближайшей звезде.
Но ещё это роман о человеке, вся жизнь которого была подчинена мечте, и который в конце концов отдаёт за эту мечту жизнь.
С «Нейроманта» начался весь киберпанк, и благодаря Гибсону каждый может, подняв голову, увидеть небо цвета телевизора, настроенного на пустой канал.
Киберпанк (и «Нейромант»), вопреки распространённому заблуждению, — это не «про хакеров», «про компьютеры» или «про киберпространство». «Матрица», несмотря на всё желание братьев Вачовски — не киберпанк; а вот «Джонни-мнемоник», снятый по мотивам рассказа того же Гибсона — вполне.
Киберпространство и люди с разъёмами за ухом — всего лишь закономерные продукты мира, в котором правят корпорации и деньги, мира роскошных отелей и отвратительных трущоб, джет-лага и отделов R&D. То, что технологии вообще и компьютеры в частности тут правят бал — просто черта эпохи, так верно подмеченная Гибсоном.
Который, между прочим, настучал текст «Нейроманта» на пишущей машинке.
Как и «Звёздный десант», «Игра Эндера» включена в список книг Корпуса морской пехоты США, причем в разделе книг о тактике. Кард при этом, в отличие от Хайнлайна, в армии не служил, так что его достижение достойно ещё большего уважения.
Первый контакт оказался отнюдь не мирным, и война с насекомоподобными чужими вынуждает землян собрать все силы. Но армиям нужен полководец, и его приходится создавать. Эндрю Виггин рожден правильными родителями и правильно воспитан, теперь ему предстоит обучение в военной школе, среди других таких же талантливых детей. Военные игры сменяют одна другую, и очередная симуляция оказывается уже не игрой.
Тактика, роман воспитания, одиночество Эндера, трагедия первого контакта, за которым не последует второго — вот основные составляющие книги. Несмотря на то, что «Игра Эндера» — первая книга цикла, это совершенно самостоятельный роман.
Об этой книге я писал подробно, и сейчас напишу только вкратце. Это лучший известный мне роман о контакте с внеземным разумом. Он посвящён именно контакту, а не церемонии приёма в Галактическую федерацию или описанию ужасов войны с кровожадными цефалоподами.
Что, кстати, означает, что цефалоподов (а равно и гуманоидов) Саган не покажет, и книга, как и положено хорошей фантастике, будет о людях. О том, насколько они готовы к такому удару обухом по голове. О том, что они будут делать, узнав, что разум во Вселенной есть не только на заштатной третьей планете.
Если Саган умудрился ничего не показать, но заинтриговать страшно, то Винджи придумал очень чужих Чужих — причем придумал во всех деталях — и элегантно показал их изнутри (как Азимов в «Самих богах») из-за чего ощущение чуждости наступает лишь тогда, когда люди и Чужие встречаются лицом к лицу. Тут и освящённое временем предположение, что большинство разумных существ могут понять друг друга (с одной стороны), и гипотеза Сэпира-Уорфа (с другой).
Ещё «Глубина» — это предупреждение о том, что технологический прогресс должен сопровождаться соответствующим развитием этики, иначе очень легко может получиться что-то очень красивое и блестящее, но абсолютно бесчеловечное.
Наконец, «Глубина» — это очень захватывающий производственный роман из жизни технологически продвинутых, но всё-таки не умеющих летать со сверхзвуковыми скоростями людей. Эта часть очень заманчива и, в отличие от фантастики пятидесятых, довольно-таки концентрируется на разных технологических штуках. Конечно, классической «твёрдой НФ» не получится, но для космооперы очень и очень неплохо. Интересно, кстати, будет посмотреть, как технические подробности будут восприниматься лет через тридцать, с развитием технологий. Хочется надеяться, что не так, как сейчас воспринимается «Астронавт Джонс» Хайнлайна, где почтенные астрогаторы рассчитывают гиперпереход, усевшись в кружок и считая в уме.
А какая фантастика нравится вам?
Тэги: лучшее, научная фантастика
Комментарии (9)
| ← | Система безопасности / Fail-Safe (1964) | Спам как сезонное явление | → |