В понедельник, третьего сентября безымянный портовый буксир с бортовым номером БП-19, получил с материка срочное сообщение. Поскольку прием велся на Ванькину внутреннюю антенну, до капитана буксира текст дошел в следующем виде:
- Толик, слышь, порт вызывает! Надо шишку какую-то с третьего причала забрать, да домой добросить.
В ответ из дюзы буксира высунулся перепачканный отработанным маслом кукиш:
- Во, видал? Сфотографируй и передай. Они что, все там с ума посходили? Пусть такси своей шишке вызывают, буржуи! – и кукиш исчез в дюзе.
- Не, Толян, погоди! – Ванька постучал ладонью по обшивке, - Его не по планете везти нужно. Ему дальше.
- По системе? – раздалось из утробы буксира, - А я тут при чем? Это не ко мне, я пассажиров не вожу. Посылай его в… в кассу посылай, пусть билет покупает.
- Командир, ну ты чего? Я ж говорю – ему домой. Он этот… слизень.
Последнее произнесенное слово произвело на дюзу разрушительное воздействие. В ней что-то оглушительно громыхнуло, затем наружу вылетела кувалда, и из двигателя выскочил разъяренный хозяин кукиша.
На вид капитану буксира было лет двадцать. На лбу, рядом со свежей ссадиной, у него было написано среднеспециальное образование, а на скафандре, рядом с масляным пятном – «Космопорт Самара». Волосы русые, рост средний, особых примет нет. Правда, судя по его поведению, эти особые приметы вот-вот должны были появиться у собеседника.
Толик попытался схватить Ваньку за грудки – но у робота на этом месте были лишь неприспособленные для хватания щитки.
Ванадий – машина старая. Это для иномарки шесть лет – не возраст. А наши тазики, бывает, и раньше под пресс идут. Но, правда, только те, кому хозяин нерадивый попался. Если машину не любить, у любого красавца скоро ноги отвалятся – хоть у «Тойоты», хоть у «Форда». А если к нашей машине с любовью – она и двадцать лет проходит. Скрипя и покачиваясь. Главное, вовремя гаечки на ней затягивать, да масло менять. Ну, и мучить сильно не нужно – для стратегического планирования или сочинения стихов наши ребята, конечно, не подходят, зато грузчики из них – загляденье. Или вот в качестве команды на буксир. Главное, своими руками довести до ума – и сносу им не будет. Лет шесть.
Толику Ванадий достался вместе с буксиром. Оба – и судно, и робот – были старыми, ржавыми и требовали ремонта. Пока буксир латали в доке, Толик взялся за единственного представителя команды и для начала сократил дурацкое имя «Ванадий» до простого и понятного Ваньки. А затем занялся прошивкой – в голове у Ваньки творился форменный бардак. Весь хлам был вычищен, и на его место были установлены самые необходимые программы – благо, в сети этого добра полно. Правда, много в Ванькину голову не влезло: «Space Ship Asistent 2.0», «Space Navigator 4.1.1», да Малый Атлас. Зато уместился наш, отечественный «Русский Характер 4.4», и пара плагинов к нему – «Чувство Юмора 2» и «Русский Мат Gold». Жаль, что мат через тридцать дней после установки потребовал регистрации, и его пришлось снести, но от него Ванадию досталась способность строить выражения, чудовищные по силе воздействия, но безобидные по содержанию.
Итак, из дюзы вслед за кувалдой выпрыгнул разъяренный демон и набросился на Ванадия. В гневе и саже Толик был страшен:
- Куда?! Куда мы слизня повезем?!!
- Ну, так это… Домой же, сказали.
- А ты знаешь, где у него дом? Ты вспомни, где они живут, слизни эти! Это же Гамма Тритона, туда неделю ползти на нашей развалине!
- А что ты на меня орешь? – Ваню, наконец, зацепило. - Мне сказали, я передал. Вчера в посольстве был банкет, он там перебрал чего-то. Не знаю, что они там пьют. Утром проснулся, а делегация – тю-тю! В лайнер погрузились и домой. А нам теперь велено этого взять и доставить.
- Ну мы-то, мы-то тут при чем?! – Толик ткнул кулаком в нагрудную нашивку Самарского порта. - Почему его в «Валдай» не посадили?
- Да ушел «Валдай» давно, посмотри на поле! – Ванадий тоже начал кипятиться, и над клапаном радиатора показалось облачко пара. – Пустой порт, пустой, понимаешь? Семеныч, жабу ему в радиатор, в ремонте третий день, «Валдай» ушел, а сто тридцать третий только в пятницу сядет. Некому больше!
Тут в Ванином брюхе пискнул бипер, помощник прислушался к чему-то внутри себя и заявил:
- Ответ пришел. Они твою фигу получили, теперь тебя лично требуют. Выговор влепить грозятся.
- Чего?! Так ты ее вправду послал, что ли? Ну, погоди, вернусь – дефрагментирую к лешему!
Толик зачем-то поднял с бетона кувалду, положил ее на плечо и уверенно зашагал к зданию управления порта.
Через полчаса буксир БП-19 стартовал к Гамме Тритона. В рубке, положив ноги на пульт, сидел надутый Толик. В машинном бродил Ванадий, стукаясь лбом о низкие переборки и роняя ключи. А в капитанской каюте, в единственном на всем буксире месте отдыха, на узкой шконке Толика болел с похмелья слизень. На первый взгляд он ничем не отличался от сородичей, которых Толик много раз видел и в стерео, и живьем в порту. На второй взгляд отличий также не обнаруживалось. Третьего взгляда Толик слизня не удостоил – плюнул в сердцах, хлопнул дверью и отправился срывать злость на рычагах и штурвале.
Слизень, как слизень. Метра полтора в длину, рожки на голове. У нас таких в каждом саду пригоршнями собирать можно. Правда, наши поменьше и непрозрачные. А эти все, как один – студень студнем. Сквозь кожу отлично видно, как он внутри устроен, сколько вчера съел-выпил, и как ему сейчас плохо. Видит слизень глазами на рожках, разговаривает, как и все – ртом. Вот отойдет немного, сможет рот раскрыть – и не заткнешь его.
Перед стартом Толику выдали предписание, согласно которому жизнь капитана на пять ближайших суток переставала быть медом. Про условия проживания пассажира на борту, его питание и прочие потребности в документе было восемь строчек. Остальные пять страниц – этикет и субординация. К слизню предписывалось относиться уважительно, к мнению прислушиваться, капризы выполнять и не перечить. А самое главное – никогда, ни при каких обстоятельствах не называть его слизнем. Это называется политкорректность. В принципе – понятно. Это все равно, что человека макакой обозвать. Вот только вопрос – а как же его тогда называть? Имени-то у него нет!
С именами у слизней напряженка – нет в их языке такого понятия. Три миллиарда прозрачных желудков на планете – и ни имен, ни отчеств, ни других паспортных данных. Между собой слизни общаются, как и положено нормальным пришельцам, телепатически. И если надо кому-нибудь сказать: «Да это вон тот, из второго подъезда, у которого вакуоль в прошлом году вырезали», просто передают собеседнику картинку-образ.
Когда слизни впервые вступили в контакт с землянами, то, вникнув в проблему и немного подучив язык, скромно сказали:
- Зовите нас Старшими Братьями.
Земляне поморщились и стали называть Старших Братьев тритонианцами – поскольку у самих Братьев, разумеется, не было названия ни для собственной планеты, ни для звезды. Старшие Братья сделали вид, что не обиделись и передали землянам гигантский список правил, по которым с ними следовало общаться. Со всеми вместе и с каждым в отдельности, включая сегодняшнего пассажира буксира БП-19. Правда, Ваня грузил его, словно бревно – принес на плече в каюту и свалил на шконку.
И вот теперь все эти пятьдесят килограммов высокомерия, чванства и пищеварительных органов Толику предстояло доставить к вечеру пятницы домой, избежав дипломатических скандалов. На портовом буксире. С полупустым баком. Ночуя за пультом.
Толян, образно выражаясь, грыз рычаги.
Во вторник утром слизень смог заговорить, и проскрипел по внутренней связи:
- Будьте любезны, быстро принесите мне воды. Бегом, пожалуйста.
Толик скрипнул зубами и ткнул в пульт:
- Вано! Живо с лейкой в каюту. Он, кажется, до умывальника не дотягивается.
Робот, спотыкаясь, побежал в каюту. Через десять минут он вернулся, поставил лейку в угол рубки, вытянулся во фрунт и торжественно доложил:
- Их благородия к себе требуют-с.
Капитан не шелохнулся. Ванадий сменил позу на «вольно» и предупредил:
- Порт передал – если что не так, премии лишат. Толян, ну сходил бы, а?
Толик с тяжелым вздохом встал с кресла и направился к собственной каюте.
Слизень встретил его в той же позе, в которой его вчера оставил Ванька – лежа поперек кровати на «спине» и свесив голову с края. Рот открыт, глаза-рожки вялые. Самого слизня собственная поза нисколько не смущала, и оттуда, почти с пола раздался его скрипучий голос:
- Младший Брат, приветствую вас.
- Здрасьте, - неприветливо ответил Младший Брат.
- Вы капитан?
- Капитан.
- Хочу донести до вашего сведения, что предоставленное транспортное средство не отвечает требованиям комфорта. Удобства. Ваш помощник уже убедился в справедливости моих слов. Кроме того, процесс набора необходимой скорости неоправданно затянут. А вибрации корпуса усугубляют мое и без того печальное положение. Состояние. Самочувствие.
- Как могу, так и лечу. – Толик не виноват, что его посадили на ржавый буксир. Не всем же суперлайнеры пилотировать.
- К сожалению, я сейчас не могу принять участия в управлении кораблем. (И замечательно, подумал Толик). Поэтому пока ограничусь рекомендациями касательно времени приема пищи. Еды. Подавать нужно в шесть, десять, пятнадцать и девятнадцать часов по земному времени. Благодарю вас, Младший Брат.
Толик потоптался немного на пороге, не зная, что ответить на такую наглость, и заявил:
- На всякий случай: мое имя - Анатолий.
Потом подумал, не прибавить ли «Петрович», но вместо этого развернулся и вышел, хлопнув дверью. Пусть ему вибраций прибавится.
Капитан зло промаршировал в рубку, пнув по дороге некстати попавшуюся лейку, и плюхнулся в кресло. Еще четыре дня пути. А уже очень хочется высадить пассажира на первый попавшийся астероид. Замечательно.
А в среду вечером на буксир напал зверь. Сначала что-то мягко ударило в борт. Толик выругался и постучал по экрану радара:
- Что ж ты спишь, когда мусор по курсу? Так мы без обшивки останемся.
Затем обернулся и крикнул в сторону машинного:
- Вань! Сходи за борт, там что-то грохнуло сейчас.
Ванадий прошел шлюз, потопал немного по корпусу, и из динамиков связи раздалось:
- Капитан! Тут органика какая-то на обшивке.
- Какая может быть органика в космосе?
- Зеленая. Репей его знает, кто это - зверь какой-то. Здоровый, шевелится… Ой, зубы у него! Видишь, нет?
Толик переключил монитор на Ваньку и вдруг вправду увидел зверя. К обшивке словно прилипла зеленоватая медуза размером с хорошего слона. Внешняя поверхность медузы была гладкой, и под полупрозрачной оболочкой угадывалось какое-то движение.
- Здравствуйте! Мало нам слизи на корабле. – Голос у капитана неожиданно сел. - Вано, подойди поближе, не видно мне.
Изображение качнулось, Ванькины шаги снова забухали по обшивке, и камера поехала к зверю. Картинка стала крупнее, но смысла не приобрела. Внутри медузы что-то бурлило и двигалось, откуда-то медленно выползли не то зубы, не то когти и вдруг с силой царапнули по обшивке. Громкий металлический скрип разнесло по всему буксиру.
- Толян! Она обшивку грызет! – запаниковал Ванадий, - Может, пнуть ее?
И, не дожидаясь ответа, двинул башмаком по медузе. Зверь вдруг дернулся и прыгнул в сторону робота, припав к обшивке у самых его ног. Ваня еле успел увернуться:
- Мама! Что это?
- Мама дома. - отозвался Толик, - У нас оружие есть на борту?
- Шуруповерт.
- Ага. Ты еще пинцетом попробуй!
- А чего? Он же шурупами стреляет. Правда, слабовато...
- Ладно, тащи.
Ванька прогрохотал через шлюз, уронил что-то в машинном отделении, пробежал обратно и выскочил наружу. На мониторе вновь показалась медуза, но теперь в кадре была и Ванькина рука с шуруповертом. Робот нажал на курок, инструмент взвизгнул и послал саморез в сторону зверя. Тот вздрогнул, на его теле появилась небольшая ранка, а сам шуруп завяз внутри – его было отлично видно. И все. Никакого эффекта.
- Давай еще, - сказал Толик.
Еще шуруп, второй, третий… На четвертом выстреле зверь вздыбился, оторвал тело от борта и, обнажив когти-зубы, ринулся на Ваньку.
- Стреляй, стреляй! – кричал капитан в микрофон, но робот и без того ввинчивал в студенистое тело шуруп за шурупом.
- Да я ж тебе все горжетки повыковыриваю! Членораздельно! – орал робот, отступая к шлюзу.
Атакуя, зверь рвал из обшивки все, что попадалось на пути. Попался стабилизатор, причальное кольцо и антенна связи. Когда боекомплект закончился, Ванадий прыгнул в шлюз и задраил его. Зверь тут же припал брюхом к обшивке и снова царапнул когтями по металлу.
- Что ж это за вражина такая?! – вопрос Толика не предназначался ровным счетом никому. – Может, наш алкоголик его знает?
- Я его знаю. – прохрипело вдруг за спиной Толика. Капитан обернулся – в проеме рубки стоял на хвосте оклемавшийся слизень. Неудобно получилось.
- Э-э... Очень хорошо. И кто же это?
- Это он.
- Он?
- Он.
Даже если бы у зверя было какое-нибудь тритонианское имя, оно бы все равно ничего не сказало Толику. Имени не было – можно было сразу догадаться. Вопрос пришлось перефразировать:
- Уважаемый, давайте поподробнее. Что вы о нем знаете?
- Ничего.
- Это у сли… у вас юмор такой, да?
- Это не юмор. Это эпос. Легенды. Мифическое существо, нападавшее на первых путешественников в пространстве. Отрицательный герой. Злодей. Враг.
- Замечательно! На нас напал ваш тритонский Змей Горыныч. И оставил нас без связи. Что ему нужно? Цель у него есть? Золото, принцессы, валюта?
- Нет, материальные блага его не интересуют – в своем развитии он стоит гораздо ниже даже вашего помощника. Ему нужен экипаж. Пища. Еда. Согласно преданиям, разумеется. – Слизень даже чуть склонил «голову», словно дворецкий из старых плоских фильмов.
- Но ведь это ваш зверь. Людей-то он не ест, наверное?
- Ну… Вообще-то в легендах про людей не говорится. Враг приходит и ест высокоразвитых существ. Индивидуумов. Можно было бы провести эксперимент и выяснить, но ведь тогда под угрозой окажется и моя жизнь тоже.
- Ну хорошо, а бороться с ним как? Иголку сломать, слово волшебное сказать?
- Бороться с ним никак. Скорее всего, мы погибнем.
Приговор был произнесен все тем же ровным и бесстрастным тоном, каким слизни обсуждают правительственные соглашения или просятся в туалет. Не умеют они иначе.
В подтверждение слов по обшивке снова царапнули зубы – на этот раз сильнее и увереннее. Слизень прокомментировал:
- Он сделает отверстие и войдет внутрь.
Ваньку еще дважды посылали за борт - с кувалдой и разводным ключом. Ключ впечатления на зверя не произвел, а вот кувалда не понравилась – и Ваня чуть не улетел в космос. Зверь прыгал за ним по обшивке и грозил зубами. В тех местах, где он прижимался к корпусу, были видны глубокие борозды – обшивка не выдерживала натиска и была готова лопнуть. Ванадий смог отогнать Горыныча от шлюза, но положения это не спасло – теперь зверь прилип к носовой обшивке над рубкой и ритмично грыз металл.
Толик бушевал:
- Нет, ну вы посмотрите на него! Это же буксир, у меня даже переборки внутри не герметичные! И скафандра для сли… для пассажира нет. Ванька, змей, это ты во всем виноват!
- Приехали! Я-то тут при чем?
- Если б ты фигу в управление не отправил, фиг бы они нас заставили в такую даль лететь на этой кастрюле!
Ванадий в долгу не оставался:
- А я, между прочим, даже не член экипажа! Я в этой ситуации только средство связи, канцелярские принадлежности, если хочешь! Ты велел снять и отправить – я выполнил. И дыши ты жабрами со своей фигой.
Слизень наблюдал за перепалкой со снисходительной ухмылкой Старшего Брата – так, по крайней мере, казалось со стороны. Кто его знает, что там у него внутри творится. Правда, весь его внутренний мир виден, как на ладони, но все равно – ничегошеньки в нем не понятно.
Когда через полчаса буксир сообщил, что вот-вот разгерметизируется, Толик решил сделать хоть что-нибудь, чтобы не чувствовать себя килькой в томате, которую вынули из консервной банки для употребления внутрь. Затребовав у Ванадия список всего оборудования, что есть на борту, он провел пальцем:
- Так… Аптечка, ветошь, гвозди, домкрат, занавески, колесо запасное… А колесо-то нам зачем?
Ванька отвел глаза и ответил уклончиво:
- А вдруг?
- М-да. Бардак. Вернемся живыми – выкину половину... Кусачки, мел… Вот! Металлошпатлевка строительная. Много ее у нас?
Ответ был столь же неопределенным:
- Ну, есть немного…
- Тащи всю.
Ванька вышел и, пару раз гулко стукнувшись головой, принес в рубку двухсотлитровую бочку. Капитан сделал круглые глаза:
- Что это?
- Металлошпатлевка. Сам же просил.
- И зачем мы таскаем с собой по космосу двести килограммов строительных материалов?
Робот, кажется, даже слегка покраснел, но не от стыда, а от удовольствия бережливого хозяина, которого похвалили за запасливость:
- Ну, во-первых, не по космосу, а только в пределах порта. А во-вторых, не двести, а двести шестьдесят – она плотная очень.
- Анатолий, - ввязался из-за плеча Старший Брат, - расскажите мне о ваших планах.
- В мои творческие планы, уважаемый, - ядовито отозвался капитан, - входит скорейшая герметизация рубки. Если ваша легенда прогрызет обшивку, нам с вами по крайней мере будет, чем дышать в остальных помещениях корабля.
- А не кажется ли вам, что таким образом мы лишимся управления?
- Мне кажется, что мы лишимся жизни, если не замуруем рубку. Мы оставим вашему зверю все запасы пищи – и моей и вашей. Будем надеяться, что она его развлечет, пока мы по инерции не долетим до какого-нибудь патруля. У вас ведь есть патруль вокруг планеты?
Провизию вывалили прямо на пол рубки. Распаковывать всю не стали – с такими зубами зверю пластик не помеха. Окрыли только пару банок тушенки и большую тубу слизневой красноватой еды, которая поразительно напоминала густой борщ. Толик в последний раз оглядел пульт, вышел из рубки и махнул рукой Ванадию:
- Давай.
Ванька закрыл дверь, натянул по локоть резиновые перчатки и, ловко вскрыв бочку, стал уверенно забрасывать переборку вонючей серой кашей. Слизень давал советы и лез под руку, и удивительно было, как он вообще может дышать этой гадостью – Толик уже давно зажал ладонью и нос, и рот. Истратив все двести шестьдесят килограммов шпатлевки, робот сбегал в трюм за банкой с катализатором и предупредил:
- Отойдите лучше. Сейчас вонять будет.
- Куда уж больше-то…
Вскрытая банка подарила буксиру новую волну еще более жуткого запаха. Ванадий был прав – по сравнению с этим ароматом все предыдущее казалось луговыми маргаритками. Слизень съежился и отполз в сторонку – атмосфера ему тоже не нравилась.
- Вано, как же эту гадость на стройках используют? - спросил Толик сквозь ладонь. - Сдохнуть же можно!
- Просроченная она. Второй год в трюме болтается. А чего? Мне нормально, я нос выключил.
Шпатлевка, окропленная катализатором, на глазах поменяла цвет и затвердела. Теперь рубку от остального корабля отделяла прочная черная стена. Аромат от стены шел необыкновенный, и оставалось только надеяться, что зверю он тоже не понравится.
Через пятнадцать минут буксир жалобным голосом сообщил, что герметизация рубки нарушена. Хорошо, что Ванька заранее отключил сирену – просто вырвал ее из стены – иначе к вони прибавился бы еще и истеричный рев.
В рубке осталась камера, и Ванадий вывел ее сигнал на свой нагрудный экран. Сначала в потолке рубки показались зубы-когти. Они рвали и кромсали металл, затем раздвинули ошметки перекрытий, и зверь ввалился в корабль. Расчет оказался верным – гигантская зубастая медуза рухнула прямо на оставленное угощение. Какое-то время она мяла когтями пластик, выдавливая из банок содержимое. Но, видимо, ни человеческая, ни слизневая диета не пришлась зверю по вкусу – он расшвырял приманку и пополз к замурованной стене.
- Не вышло. – сказал Толик, угрюмо глядя в грудь робота.
- Вы знаете, - тут же сообщил слизень, - мне с самого начала ваша идея не казалось хорошей. Он не стал бы есть консервированные продукты. Пищу. Ему нужна живая еда. Теперь нужно надеяться, что ваша новая стена окажется прочной. Крепкой.
Вопрос «Что ж ты, гад, молчал?!» Толик все-таки ухитрился сдержать. Вместо этого он спросил:
- Другие предложения есть?
Утро четверга застало экипаж буксира за работой. Дело нашлось каждому – Толик с Ванадием закручивали гайки, слизень давал советы, зверь жрал металлошпатлевку. Как ни странно, она ему давалась сложнее, чем обшивка – видимо, вкус новой стены соответствовал запаху.
На этот раз идея была Ванькина: разобрать металлический контейнер на щиты и укрепить ими вторую переборку, заполняя промежутки остатками катализатора и отработанным маслом. Потом всю конструкцию загерметизировать сварным швом и надеяться, что с этим бутербродом Горыныч провозится хотя бы сутки. Когда зверь вырвется из рубки и пройдет отсек, на его пути встанет еще одна стена. И пусть жрет, пока не появится прозрачный патруль с чем-нибудь посерьезнее шуруповертов.
Разумеется, на вопрос, зачем на борту буксира пустой контейнер, ответа никто не дал. Хотя его очень настойчиво спрашивали.
Сначала стену сшивали болтами, процессом руководил Ванадий:
- Толян, держи давай крепче, болт проворачивается!
- Как я его удержу, у тебя же усилие четыре тонны, - пыхтел Толик, - был бы ключ побольше, а не эта зубочистка!
- Тогда иди и попробуй достать большой ключ. Между прочим, ты сам его в слиз… в пассажира уронил!
- У тебя совесть есть?
- Запрашиваемое устройство не обнаружено.
- Юморист… Кто же знал, что ключ внутрь провалится! Я думал, он его поймает. Как в кисель…
Слизень и вправду ползал по отсеку с разводным ключом внутри – инструмент плавал в нем, окруженный загадочно булькающей душой пассажира. Однако сам носитель ключа признаков беспокойства не выказывал:
- Повторяю, мое состояние не дает поводов для опасения. Волнения. Не нужно переживать за меня – ношение во внутренних полостях твердых предметов является абсолютно нормальным для представителей моего вида. Через некоторое время предмет выйдет наружу. Мое состояние никак не помешает осуществлять руководство вашими действиями.
Надо ли говорить, что Толика, в основном, беспокоила судьба ключа, а вовсе не способность слизня «осуществлять руководство». Капитан вытер пот со лба промасленной ветошью, и цвет его лица не изменился – ветошь не в первый раз за последние сутки служила ему салфеткой. Чумазым был и робот – капли катализатора оставляли на его корпусе волшебные радужные разводы, и Ванадий слегка напоминал древнего хиппи.
- Ну, хватит, наверное, - Толик бросил маленький ключ в сторону, подальше от слизня, - Вань, заваривай это дело.
В этот самый момент за переборкой что-то оглушительно хлопнуло, взмолилась система оповещения, и сквозь швы на новой стене с шипением стал вырываться наружу воздух – зверь прошел через заграждение и теперь рвался отведать живой пищи. Мусор вокруг экипажа двинулся и пополз в сторону дверей.
- Швы! Швы зваривай! – закричал сквозь шум Толик, подпирая щиты плечом, словно это могло сейчас помочь.
- Отойди! - гаркнул Ванадий, оттолкнув капитана плечом, и синие искры заплясали под его пальцами.
Мусор забивался в щели и мешал работать. Слизень что-то говорил своим обычным ровным тоном – видимо, осуществлял руководство – но свист воздуха заглушал его. К шуму прибавился скрежет металла – зверь добрался до переборки и впился в нее зубами.
- Воздух теряем! Скорее! – крикнул Толик.
- Еще сорок секунд! – ответил Ванадий и действительно, через минуту все швы были закончены. Тонкий свист какое-то время еще был слышен, но Ванька ткнул пару раз искрящимся пальцем, и восстановил герметичность.
Все немного успокоились. Слизень внимательно изучал свежие швы и переваривал гаечный ключ. Толик тяжело дышал и сжимал в руках грязную ветошь – минуту назад он пытался заткнуть ею бреши.
- Воздух?
- Тридцать два процента. Должно хватить, - робот поднял с палубы банку из-под катализатора и удалился с ней в трюм – прятать. Вдруг пригодится.
К этому моменту ровно половина маленького портового буксира принадлежала вакууму и зверю. Рубка и каюта были проедены насквозь, словно червивый абрикос. Машинное отделение и трюм еще хранили воздух и тепло.
- Ну, что? – спросил Толик слизня. – Выдержит? Там шесть слоев.
- Если принять во внимание, что до планеты осталось больше суток, могу предположить, что прочность вашей стены недостаточна. Конструкция ненадежна. Слаба. Механические крепления зафиксированы слабо, термохимическая обработка проведена недостаточно тщательно.
На этот раз капитанские нервы не выдержали. Толик швырнул ветошь себе под ноги:
- Ах, ненадежно? Ах, слабо?! А ты сам, кисель разбавленный, хоть пальцем шевельнул, чтобы было надежно и тщательно? Связи нет, оружия нет, эта твоя тварь жрет переборки, как печенье – а ты тут критику наводишь? Моя стенка ему не понравилась, Ванькина не приглянулась – так ты ж сделай хоть что-нибудь, пакет с глазами!
Слизень совершенно спокойно, и даже как-то сверху вниз наблюдал за бурей. И это несмотря на то, что в своем вертикальном положении едва доставал капитану до пояса. Он только иногда чуть взбулькивал, отчего ключ внутри прозрачного тела слегка покачивался. Когда же Толик, пообещав выставить Старшего Брата за борт, грохнул кулаком в переборку и направился в сторону машинного, слизень неожиданно сказал:
- У меня есть рекомендации.
Толик обернулся, и слизень добавил:
- Предложения. Идея.
Идея Старшего Брата очень походила на план изощренного самоубийства. Но не было других идей. Рекомендаций. Предложений.
Для начала Ванадию было велено освободить трюм от барахла. Здесь Толик узнал много нового о вместительности и грузоподъемности своего буксира, а также о запасливости его экипажа. Ванька, недовольно бурча, вывалил за борт ящики и банки с неведомым содержимым. Туда же отправилась стремянка, старое пилотское кресло, бухта толстого кабеля и нетронутый чайный сервиз.
Зверь услышал, как открывается шлюз, и ненадолго прекратил царапать переборку. Но затем, наверное, почуял, что пища осталась в пределах корабля, и принялся за металл с прежним усердием.
- Чтоб ты подавился, - пробурчал Толик, снимая со стены латаный скафандр. Расцветочка у спасательного средства была стандартная: сверху по пояс – белая, снизу – красная. По спине полукругом шла надпись «БП-19» - Ванадий раз в сезон обновлял ее масляной краской. Скафандр был старый, как и сам буксир. Но сейчас этот недостаток был только на руку – старые модели делали безразмерными.
Именно эта часть плана не нравилась Толику больше всего – он должен был забраться в скафандр вместе со слизнем. Со Старшим Братом придется обниматься.
Машинное отделение предстояло заполнить топливом – в баках оставалось еще две тонны. Когда зверь сожрет стену и войдет в отсек, останется только поджечь его – Ванадий для этого оставит в машинном сигнальную ракету. Запустит ее дистанционно – опасности никакой. Все очень просто – даже если отрицательный герой тритонианской мифологии все-таки не подохнет, взрыв должен засечь патруль, благо, до планеты недалеко. Воздуха в скафандре на четыре часа. Вдвоем – на два с небольшим. Должны успеть.
Ванька спустился к бакам и вскрыл их. Натекло по колено. Мало.
- Грызет? – спросил его Толик.
- Грызет, куда ж он денется, рядить его хризантемой наружу... Упаковывайтесь, времени нет.
Капитан вздохнул и расстелил скафандр на палубе:
- Уважаемый! – сказал он слизню. - Пропускаю вас первым, как автора идеи. Добро пожаловать.
- Только после вас.
- Ну, хорошо, - и Толик, пыхтя, облачился в спассредство, - теперь вы. Осторожно… Выдохните, выдохните! Вано, застегивай!
Возня на полу привела к следующим результатам: посреди трюма, морской звездой раскинув руки и ноги, лежал красно-белый вздувшийся скафандр. Из его горловины торчало две головы. Одна при этом недовольно морщилась и шумно вздыхала, вторая же равнодушно поводила рожками. Ванадий хрюкнул в стальной кулак.
- Между прочим, у кого-то плохо с многозадачностью. – заметил Толик. - Я сейчас этому кому-то чувство юмора отключу, чтобы ресурсы не тратил! Помог бы лучше!
Робот помог чудовищу подняться, застегнул скафандр и надел на головы шлем. Стекло тут же запотело, и шлем стал похож на запущенный аквариум, в котором человек и слизень прижимались щека к щеке. Или что там есть у слизней. Ванадий улыбался.
- Ничего смешного, между прочим! – глухо сказали из шлема. – Если хочешь знать, у меня тут под ребрами еще гаечный ключ торчит.
Через полчаса скафандр задраили наглухо и включили подачу воздуха – по всем расчетам зверь вот-вот должен был ворваться в машинное отделение.
Сели на пол – Толик от тяжести, Ванадий за компанию. Слизень никак не мог устроиться поудобнее, елозил по скафандру и хрипел без остановки:
- Все-таки, по моему глубокому убеждению, внутренний скелет – это анахронизм. Впрочем, как и наружный. Высокоразвитое существо должно уметь изменять форму своего тела. Анатолий, согласитесь – насколько мне было бы удобнее, если бы вы могли хоть немного расплющиться. Сократиться. Как много ограничений налагает на вас собственная природа! Знаете ли вы, например, что я выдерживаю гораздо большие ускорения, чем человек? А плавание! Мне вовсе не нужно совершать никаких беспорядочных движений, чтобы удержаться на поверхности жидкости. Воды. А ваша мягкая мебель?..
- Зато у меня желудка не видно, – неуклюже парировал Толик.
- И эту вашу особенность я не склонен считать преимуществом. Как вы ставите друг другу диагнозы? Это же варварство – воздействовать на организм различными излучениями, чтобы…
- Тихо! – вдруг вскрикнул капитан. – Слышите?
- Нет, – сразу понял Ванадий. – Не грызет!
Металлического скрежета, ставшего за трое суток почти привычным, не было. Толику мешало слушать шипение баллона и собственное дыхание, но Ванькиным микрофонам, кажется, верить можно – в корабле стояла тишина.
- Может, ушел? – шепотом предположил Толик. – Или прогрыз уже?
- Если бы прогрыз, пошел бы воздух. Трюм не герметичный, мы бы сразу почувствовали.
Слизень зашевелился - видимо, тоже пытаясь различить хоть какой-нибудь звук. И вдруг капитан неуклюже замахал руками, словно пытаясь обнять перед собой пустоту:
- Стой! Закрой подачу воздуха! На секунду – закрой! – Толик пытался дотянуться руками до клапана на груди, но мешал раздутый скафандр.
Ванадий протянул руку и на мгновенье перекрыл клапан…
Шипение осталось.
- Воздух! Воздух идет! – заорал Толик, и слизень от неожиданности втянул рожки, - Жги! Вано, родной, жги!
Вспышка получилась знатная. Оглохшего от взрыва Толика швырнуло на стену и неслабо приложило головой. Ванадий с лязгом впечатался рядом и сгенерировал очередную длинную фразу – жаль, что капитан ее не расслышал. Слизень от неожиданности освободился от инородного предмета, и гаечный ключ, скользнув внутри скафандра, упал Толику в ботинок.
Буксир, точнее, то, что от него осталось, кажется, здорово закрутило – иллюминаторов в трюмах не делают, а без ориентира не разобрать, куда и с какой скоростью вращаешься. Зато уже через минуту стало ясно – зверь, как минимум, обиделся и ушел. Скрипа, жуткого скрежета зубов по металлу слышно не было.
- Толян, вы живые там? – раздался в шлемофоне голос Ваньки.
- Я там живой, - вместо капитана ответил слизень. – Анатолий, а как ваше здоровье? Самочувствие.
- Переживу, - сдавлено отозвался Толик. – Мне вот только гаечный ключ полноги отдавил. Остальное – мелочи. Главное, что зверю вашему аппетит испортили. Осталось погранцов дождаться… Дышите реже, уважаемый.
И, помолчав немного, добавил:
- Кстати, это… Капитан и экипаж буксира выражают вам благодарность. Спасибо, в смысле…
- Согласен, - тут же заявил тритонианец. – Все-таки это именно моя идея помогла нам избавиться от опасности. Смерти. И обратите внимания – я сражался с мифологическим чудовищем, ничего не зная о способах борьбы с ним. И победил. Выиграл.
- Кстати, о мифологии, - отозвался Толик, - вы знаете, в земном эпосе тоже есть похожая история…
Когда через час патрульный корабль Гаммы Тритона прибыл на место взрыва, взору пограничников предстала обгоревшая половинка крохотного кораблика. В разорванном отсеке по стенам была размазана какая-то обгоревшая масса, возможно, органического происхождения. Вторая половина корабля в туче обломков плавно дрейфовала в противоположную сторону.
А в маленьком трюме слизни обнаружили чумазого робота и раздувшийся человеческий скафандр.
- Мужики! – устало сказал им кто-то двухголовый из скафандра, - Вы «Три поросенка» читали? Жили-были три поросенка. Были они братьями - младший Ниф-ниф, средний Нуф-Нуф и старший Наф-Наф…
взято отсюда
Редакция от 12 октября 2009
Тэги: copypaste
Комментарии (1)